В преддверии появления в Минске легенды шок-рока, которую уверенно везет в белорусскую столицу концертное агентство «Элен Рут», Элис Купер дружелюбно согласился ответить на вопросы касательно его окутанной тайнами и преступлениями персоны.

Как вы себя чувствуете сейчас, когда шок – это элемент повседневной жизни, ежедневных новостей, когда люди с трудом могут быть чем-то шокированы?
О, это действительно так. Я говорил об этом пять лет назад: очень сложно сценически кого-нибудь шокировать, когда новости, CNN шокируют куда сильнее. Именно поэтому такие группы как Alice Cooper, Marilyn Manson и Slipknot – это уже не шок. Мы начали с шока, но постепенно остался только театр. Я всегда рассматривал Alice Cooper как рок-группу, хорошую такую рок-группу, которая к тому же создает на сцене сюжетное действие. Поэтому то, что вы видите во время шоу – не обязательно шокирующее зрелище, но абсолютно точно театральное представление, как если бы вы смотрели пьесу.

То есть вы не собираетесь создавать ничего сверхшокирующего?
Я, конечно, не собираюсь сворачивать со своего пути, но меня и так постоянно казнят за то, что я совершаю преступления на сцене (смеется).

Что вы можете посоветовать вашим преемникам?
Сейчас существует множество отличных команд. Я не один из тех рокеров времен 60х-70х, которые смотрят на молодые группы сверху вниз. Единственное, что бы я мог им посоветовать – необходимо писать песни получше. Если они хотят написать классическую песню, как “Smoke on the water”, “My Generation” или “Brown Sugar”, песни такого типа, тогда им нужно просто сесть и потратить больше времени на сочинение. Мне же кажется, что большинство молодых групп тратят массу времени на придумывание гитарных рифов. Злобных рифов. Я понимаю – рассерженная молодежь, но в то же самое время ты должен создавать вокруг этого песню, одного рифа не достаточно. По-моему, the White Stripes – очень интересная группа. Вокруг сотни хороших групп, но есть еще одна вещь, на которую я обратил внимание, глядя на новое поколение: сейчас очень мало классических гитаристов. Нет толпы новоявленных Джими Хендриксов, Эриков Клэптонов или Джефов Бексов. Такое чувство, что современный рок редко связывается с соло-гитарой.

Но ваши гитаристы достаточно молоды.
Они молоды, но молодым музыкантам нужно больше слушать классических гитаристов, чтобы научиться играть немного лучше. Я люблю энергию молодых групп, мне просто кажется, что им нужно сделать еще один шаг вперед, как им следовало бы сделать новый шаг в написании песен.

Ваше кредо всегда звучало как «веселье, секс, смерть и деньги» - формула все еще та же?
Я считаю, что это базис. Если мы говорим о трех вещах, которые помогают продать пьесу, фильм, повесть или рок-концерт, о трех вещах, которые являются неким топливом для этого, то это «секс, смерть и деньги». Это три темы, о которых, грубо говоря, каждый хочет слышать. Потому что именно эти три вещи никогда не исчезают из нашей жизни, они каждый день с нами. Мне же нравится писать своего рода юмористические хоррор-истории, которые основаны на трех категориях – секс, смерть и деньги. Это та среда, в которой я обитаю.

Первый цилиндрический хромо-голографический портрет Элиса Купера – где он сейчас?
В Музее Сент-Питерсберга, во Флориде. Не в том Санкт-Петербурге, который в России. Я считаю, это одна из тех бесценных вещей, которые никогда не стал бы продавать. Большинство из того, что создал Дали, не для продажи. Это что-то его сугубо оригинальное. Для меня было привилегией работать с Сальвадором Дали. Всю оставшуюся жизнь я могу оглядываться назад и вспоминать об этом.

Был ли шок-рокер когда-нибудь шокирован?
О, да. Очень часто я испытываю шок, когда читаю газеты. Меня всегда шокирует жестокое обращение с детьми. Я никогда не пойму, как кто-то может травмировать ребенка. Я могу понять, если кто-то кого-то ревнует, и поэтому отнимает чью-то жизнь, то есть что-то вроде дикой ревности. Но как ты можешь впадать в ярость по отношению к ребенку? Это то, что вызывает у меня шок.

Кстати, насчет детей – вы не боитесь пугать детей?
Помню, когда я был маленьким, какой-то клоун напугал меня. Иногда совершенно невинные вещи могут испугать. Я знаю, что некоторые дети в ужасе от Санта Клауса. В свою очередь, Элис Купер – это выдуманное зло, как Капитан Крюк или Бугимен. Мне кажется, что большинство детей понимают суть театрального представления. Подростки, конечно же, понимают. Понимают, что я играю персонажа по имени Элис. Если я снимаю фильм, фильм ужасов, тогда уже я пугаю всех подряд – это моя работа, которая состоит в том, чтобы пугать людей. Но на сцене, когда я создаю некое шоу, я хочу, чтобы люди поверили в то, что это зло – действительно зло. Вот такая игра. Для того чтобы напугать кого-то, нужно быть актером. Но настоящий труд – это заставить кого-то смеяться. Если ты способен напугать человека и в то же время рассмешить его – вот это действительно здорово.

Много лет назад вы играли отчима Фредди Крюгера. Вы никогда не думали самостоятельно обыграть этот персонаж?
Дело в том, что сам фильм снят очень хорошо. И, по большому счету, это была малюсенькая роль в одной из частей фильма. Я знал Роберта Инглунда достаточно хорошо, он даже присутствует на одной из моих записей. Однажды он позвонил мне и сказал – мы возвращаемся в прошлое Фредди Крюгера и хотим, чтобы ты сыграл его жестокого отца. Я тогда подумал – отличная роль! Я должен был выглядеть, как старый деревенщина из трейлера, пьяный, злой – было очень весело играть, потому что это не был Элис Купер, это было для меня что-то новенькое.

Вы недавно закончили работу над фильмом «Глоток», вам понравилось?
Да, было весело. Вы видели экранизацию «Сумерек»? Они изобразили вампиров такими безобидными, такими симпатягами, показали их в виде подростковых страхов (смеется). Обычно, когда на вампира попадает солнечный свет, он сгорает, а в этой книге – они искрятся…! То есть авторы вообще не пытались сделать вампиров ужасными. В фильме «Глоток» вампиры по-настоящему злые! Мы вообще думали сделать афишу со мной и моей дочкой, которая тоже снималась в этом фильме, и на афише должна была быть одна фраза: «Мы не искримся!» (хохочет) Кстати, одним из лучших фильмов о вампирах, на мой взгляд, был фильм о русских вампирах «30 дней ночи». Вот этот фильм мне понравился! Один из самых оригинальных ужастиков о вампирах за последние 10 лет. Так что у вас, ребята, есть свои собственные вампирские герои.
В индустрии фильмов ужасов вообще огромная нехватка Элиса Купера – вы собираетесь с этим что-то делать?
Я постоянно получаю какие-то сценарии. Если это хороший сценарий, как в случае с фильмом «Глоток», я найду время им заняться. Я уже снялся в дюжине фильмов. Вообще во время концертных туров я вожу с собой dvd-подборку с фильмами, и когда нет ничего интересного по телевизору, то сажусь за просмотр тех, которые еще не смотрел.

Некоторые из ваших концептуальных альбомов, как “Welcome to My Nightmare” или “Along Came a Spider”, – это цельные истории, в то время как другие – это набор историй. В чем эта разница для вас?
Все зависит от того, что лежит в основе альбома. Когда появилась идея альбома “Along Came A Spider”, я подумал, что не могу рассказать эту историю в одной песне, мне потребуется десять песен для этого. И уже в них ты можешь отыскать своего персонажа, описать его намного лучше, можешь описать некоторых из его жертв подробнее, можешь даже написать песню, почему персонаж совершает свои преступления, насколько он безумен, что произойдет, если его поймают. Но в конце мне всегда нравится вывернуть все наизнанку – как только ты понимаешь, что произойдет, происходит что-то совершенно другое.

 

“Along Came A Spider” – это такой личный дневник кого-то, кто не против известности, но хочет ли он, чтобы его поймали?
Мне кажется, что большинство серийных убийц хотят этого. Особенно такие как Зодиак. Практически каждый из них оставляет маленькие ключи для того, кто пытается их выследить. Если бы ты был настоящим серийным убийцей и не хотел бы быть пойманным, ты бы никогда не оставлял подсказок. Есть такой сериал «Декстер», главный герой которого – серийный убийца. Он работает в полиции судебным экспертом, исследует объекты с мест преступлений. Единственная причина, почему у него так здорово получается скрываться от преследования, заключается в том, что он – полицейский! (смеется) Он совершает свои преступления безупречно. Ты никогда не найдешь подсказку, потому что он точно знает, как их прятать. Вот такой парень не хочет быть пойманным.

И все-таки кто такой Стивен? Что общего у него с Пауком? Это что-то вроде персонального Фредди Крюгера?
Да! Стивен – это жертва моей фантазии. Персонаж, с которым постоянно что-то случается: то он оказывается в кошмаре, то в цирке, то в каком-то алкогольном бреду. Он как бы дух жертвы, который витает почти во всех моих альбомах. Я просто использую это имя – Стивен, и мне нравится к нему возвращаться, потому что публика обожает о нем слышать. В этой паучьей истории мы видим, как сумасшедший парень разговаривает со своим питомцем, пауком… и он зовет его Стивен. Публика в этот момент недоумевает: минуточку, сейчас Стивен – это Паук?.. Он может вмещать в себя много разных персонажей. Это мой кочующий герой, он – не один, он – это множество.
И вот Элис вырос и превратился в опасную, коварную личность. Есть ли у него какие-то свои фобии?
Когда я создавал Элиса, я осмотрелся по сторонам в мире рок-н-ролла и увидел вокруг сплошных рок-н-ролльных героев. Это был 19… 1969 год, 1970й. Каждый был героем рок-н-ролла, и я подумал, а где же тогда рок-н-ролльные злодеи? Если у вас есть герои, должны же быть и злодеи. Поэтому я создал Элиса в качестве рок-злодея, такого Ганнибала Лектора от рока. Или Дарта Вейдера. И мне искренне нравится исполнять роль зла, потому что играть злодея в большинстве случаев намного веселее, чем играть героя. В то же время – да, у него есть свои рамки. Я когда-то думал, что Элис безграничен, но позже обнаружил, что у этого персонажа есть своя предыстория и есть места, в которые он не будет соваться. Например, Элис никогда не матерится. Причина в том, что он чувствует, что это глупо и нелепо. Поэтому вы не видели, чтобы он ругался. На самом деле, он очень романтичен. Даже не смотря на то, что он убийца, он романтический убийца. Он обращается с леди, как с леди. Он может ее убить, но никогда не оскорбит (хохочет). Вообще он джентльмен в этом плане.

Вас убивали миллион раз – каково это?
Знаешь, когда ты на сцене, у тебя есть гильотина, и когда твоя голова находится в этом приспособлении весом в 40 фунтов… в этот момент ты искренне надеешься, что эта штука сработает правильно (смеется). Для того чтобы все выглядело как можно реальнее, мне нужно, чтобы все работало предельно хорошо. Без преувеличения, я на самом деле мог бы остаться без головы, если бы этот атрибут повел себя неправильно. Так что я пытаюсь сделать свою иллюзию на сцене максимально приближенной к реальности, чтобы она выглядела максимально реалистично для зрителя. Чем опаснее это для меня, тем лучше это смотрится на публике. Так что я действительно рискую.

Автор: ЛЮДМИЛА ПОГОДИНА, газета «ИЗВЕСТИЯ»